Сколь скоротечно время, сколь бессердечен сей мир, о том живо свидетельствовали многочисленные обломки, покоившиеся на мраморном, выложенном затейливой мозаикой полу, ныне устланном ковром лепестков цветущей сакуры, что в обилии росла при святилище.  Время, порой оно лечит, а порой имеет странную разрушительную силу. Жестокость. Даже сейчас по прошествии более двух лет она витает в полуразрушенных сводах, слепо взирая в никуда изуродованными ликами святых, угрожающе щерясь обломками крестов и скамей.  Спасти удалось лишь алтарь, да статую архангела, некогда грозного и величавого, вместе с тем бесконечно доброго, теперь же ничтожного, бескрылого с заботливо возложенным на голову венком из колючего терновника.
Он бесшумно скользнул внутрь, мягко ступая,  бережно придерживая полы длинной темной мантии. Рясу он не носил принципиально, да и к чему эта глупая помпезность и показушничество, коли стены собора  едва стоят  под гнетом мира, враждебно скалясь разбитыми витражными окнами, лишь небольшой крест из серебра на груди. Не к чему, не чему все это, он все так же останется верен этому месту, где, наконец, обрел нечто большее, чем дом. Он проклятый монах, предавший свой народ, а главное себя.
- Ночь, сегодняшняя ночь ос-с-собенно прекрас-с-сна, столь беспокойна в своем предвкуш-ш-шении, столь невинна в пороке – тихое, обволакивающие, лукавое шипение,  лукаво прищуренные змеиные глаза, с любопытством изучающие неожиданную, ночную гостью с удовольствием прикорнувшую на массивной плите, не сколько не смущаясь возможному святотатству. Впрочем, губы дракона изогнулись в ироничной усмешке, не ему судить незнакомку.  Тей'Беллариус  привалившись спиной к  колонне, ощущая лопатками могильный холод камня и его твердость,  замерев, устремил взгляд в потолок, расписанный причудливым  рисунком, невозмутимо улыбаясь и снова повторяя, на сей раз  не обращаясь ни к кому, скорее просто желая услышать свой голос:
- Прекрас-с-сна, как же она прекрас-с-сна, эта ночь.

Дракон прикрыл глаза, вслушиваясь, впитывая эмоции незнакомки, загадочно, ускользающее улыбаясь, едва взглянув на нее, продолжая с мнимым интересом скользить мягко посверкивающим в сумерках янтарем глаз по увитым плющом, расписанным многочисленными трещинами, стенам храма. В  щели, которых так же было в достатке, проникал бледный, призрачный свет луны, вспарывая темноту белесым светом, словно клинком, играя бликами в разбитых стеклах, осколки  которых усыпали пол, словно драгоценные каменья ювелирное творение. Это место было словно окутано ореолом тайны, пугающей и в то же время столь влекущей, однако храбрецов отважившихся посетить сие место, в особенности под покровом ночи днем с огнем не сыщешь, по крайней мере, из простых смертных, а если не из простых? Он прекрасно ощущал ее сущность,  методично прощупывая сознание и был уверен, что перед ним человек, но обычный ли?
- Красота этого места опасна, крайне опасно, проклято – так про него говорят в деревне. Человек, что осмелился должен обладать не дюжей смелостью, приняв решение устроить ночную экскурсию в данную обитель ночью или… - змеиные глаза насмешливо прищурились, снова легкая, плутоватая улыбка, совершенно не соответствующая статусу священнослужителя. Дракон чуть повернул голову, склоняя ее к  плечу, позволяя объемному капюшону соскользнуть на спину, являя  бледный лик и каскад отдающих серебром волос. Он внимательно разглядывал свою гостью.
- Темная…темная красота, порочная, влекущая. Вероятно, действующая на простых смертных, подобно тому, как пламя, невольно влечет к себе мотыльков, дабы сжечь их в пламени минуткой страсти.
- Что вы делаете здесь?

Недоуменно было вздернувший бровь дракон,  подозрительно глянув на наичестнейшее лицо гостьи, на нее легкую, беспечную улыбку, едва касающуюся губ,  внезапно рассмеялся, сощурив глаза, смех его более походил на шелест опавшей листвы, что гонит шаловливый ветер, ежели на обычно издаваемые человеком звуки. Впрочем, и на  человека он походил мало, одни глаза с вертикальным зрачком, да лазурь волос чего стоила. Девушка, по видимому посчитала так же, вольготно устраиваясь на плите, пробегаясь по Тей'Беллариусу внимательным, цепким взглядом слабо мерцающих глаз. Внешне она было непоколебимо спокойна, расслабленна, но  дракон легко улавливал некую степень напряжения, сдобренную изрядной долей любопытства.
- Какое оригинальное место для отдыха, вы вероятно крайне эпатажная личность – отсмеявшись заметил монах, осторожно подбирая подол мантии и присаживаясь на корточки, по прежнему прижимаясь спиной к мраморной колонне, не спуская с незнакомки испытывающего взгляда, продолжая легко прощупывать ее, разбираясь в ее эмоциях,  выбирая из них необходимую информацию. Все-таки нечасто удается получить энергетическую подпитку, ибо в «гости» к нему захаживали ох, как не часто.

Настороженность, вязкой темной дымкой окружающая  девушку, делая ее  истинные эмоции более размытыми, неясными,  заставляя дракона недовольно морщится, внезапно пропала, уступая место спокойному благодушию с легким, скорее фоновым любопытством. Ящер усмехнулся,  вовсе устраиваясь на мозаичном полу, вытягивая ноги вперед, после сгибая одну в колене, опиваясь на нее расслабленной  рукой, частично перемещая вес, тем самым обеспечивая себе максимальное удобство, на сколько это вообще  было возможно.
Блуждающий, и в то же время острый взгляд скучающе скользнул по алтарю, с внезапным интересом останавливаясь на  мраморном лике архангела, чуть щуря насмешливые глаза, пряча горечь за слабой усмешкой. Лунные свет затейливыми бликами играющий на лице святого, словно оживил его на долю  мгновение,  заставив  мягкие черты изящного лица скривится в гримасе страдания, а может отчаянья, в слепых глазах, Беллариусу  внезапно почудилась столь неподдельная печаль, что мороз по коже драл. Монах  торопливо отпустил глаза, не желая внимать миражу, с видимым интересом изучая собственные руки.
- Прекрас-с-сная ночь, столь таинственна в своих темных одеяниях, столь тревожна призрачным ликом луны, будоража сознания и… память.
- Действительно, место сие довольно необычное, славящаяся  на много миль вокруг, за пределами нашей скромной деревеньки -  неохотно отвлекаясь от своих мыслей согласился с гостьей монах, пряча лукавую улыбку в уголках губ, иронично выгибая дуги бровей и с ехидным смешком сообщая – тут, как поговаривают чудовища водятся, что любят лакомится плотью юных, прелестных девиц, неужели не слышали об этом?
Подобные легенды уже давно ходили по деревне, преданиями о жутком чудище с огромными зубами и горящими адским пламенем глазами пугали нерадивых детей, заставляли трепетать девичьи сердца от ужаса, а сердца горе- храбрецов от ликования. И сим монстром был никто иной, как он, имеющий неосторожность сменить ипостась и быть замеченным селянской детворой.

За всё то время милого и душевного, как говорится, разговора, незаметно наступило утро... Безусловно, не самое приятное утро для неё...Сквозь разбитые окна струился солнечный свет, от чего Джули лишь поморщилась, глубже забравшись на плиту, пытаясь сделать так, чтобы солнечные лучи не касались босых стоп, да и вообще её бледного тела. Никакого бы вреда ей это не причинило, просто была некая неприязнь к этому времени суток...
- Чудовище? Хм... - взгляд метался то от солнечных лучей на полу, то на потолок, то на своего нового знакомого. - Слышала, безусловно... - лёгкая улыбка, что исчезла из-за наступившего утра, вновь вернулась на её губы. - Но я, представьте, не боюсь! - взгляд на нём остановила, улыбнувшись как-то...по доброму даже, да и взгляд глаз тускло голубых, отражали полное безразличие к человеческим страхам. Будто бы поняла, кто он есть на самом деле, этот монах, что ведёт красивые, философские речи...
- Ведь то, что страшно одним, может быть нейтрально для других, или даже нравиться! - и тихо, зачем-то, добавила. - Ведь то чудище, может оказаться прекрасным в глазах других!
Взгляд, вмиг ставший отрешенным от всего окружающего, перевела на окно, с грустной мыслью о том, что ей придётся по солнцу, сейчас, иди домой или же ещё куда-то, по своим делам, о которых совершенно забыла...

Беллариус последовав примеру своей гостьи, так же несколько передвинулся, спасаясь от столь не желанного солнца, снова накидывая на голову объемный капюшон, полностью скрывая свое лицо, не желая быть узнанным, прячась в сумерках теней. Солнце не могло причинять ему  вреда физического, зато моральный ущерб был достаточно велик. Последние слова, неосторожно слетевшие с уст ночной гостьи, сработали не хуже пощечины, глаза полыхнули изумленным огнем, испытывающее прищурившись, пряча  горечь, болезненно искривленных губ за мастерски сыгранной насмешливой улыбкой. Вероятно ложь удел его.
- Разве может быть чудовище, злобная тварь, что  держит всю округу в страхе стать для кого-то привлекательной? Едва ли я смогу в то поверить, ибо сам живу в страхе пред ней – он ускользающее усмехнулся, не поднимая задумчивого змеиного взгляда, поплотней запахивая мантию на груди, словно стараясь огородиться от окружающих.
Как ни странно выручило  его новое действующее лицо. Высокая миловидная девушка, в чьих жилах столь явно кипит кровь вампира. Что, что, а тут ему разных не было. Монах, бледно улыбнувшись, сделал широкий, приглашающий жест рукой с иронией откликнувшись:
- Добро пожаловать в сию скромную обитель, что привело вас сюда?